В 1980 году бойня в Кванчжу и движение за демократизацию, направленное против тех, кто скрыто руководил трагедией, поставили новые вопросы. Под управлением крайне репрессивного военного правительства, демократические активисты и прогрессивная интеллигенция решали – кто должен выступить агентом социальных изменений. Резня в Кванчжу и масштабные государственные репрессии убедили народ в том, что необходимы не просто реформы, но радикальные общественные изменения. Политические вопросы не обсуждались. В ту эпоху в дискуссиях участвовали в первую очередь интеллигенты, связанные с демократическим и со студенческим движениями, диссиденты и учёные. На дебаты по трудовым вопросам в стенах университетов действовал строгий запрет. В академических кругах трудовой тематики сторонились.
Крушение социализма в Восточной Европе в 1989 году вынудило трудовых активистов и прогрессивных деятелей совершить поворот налево кругом, пересмотрев своё отношение к общественным изменениям. Они обратились к обсуждению реформ, институциальных изменений и политике в условиях существующей системы. Восстание рабочих в 1987 году дало выход недовольству трудящихся, которое государству удавалось контролировать на протяжении двадцати предшествующих лет. Возникло демократическое рабочее движение, в котором центральное место заняли синие воротнички из секторов тяжёлой промышленности, в которых доминируют мужчины, и белые воротнички из секторов финансовых услуг. Те, кто прежде были не организованы, внезапно стали организовываться, особенно в крупных компаниях. Возникла так называемая прогрессивная Корейская конфедерация профсоюзов, противопоставившая себя консервативной Федерации корейских профсоюзов. Активное рабочее движение привлекло к проблемам трудящихся внимание многих диссидентов из числа интеллигенции. Вне университетских кампусов интеллигенция, в первую очередь аспиранты по общественным наукам, молодые учёные и интеллектуалы, участвовавшие в демократическом движении, провела много трудовых исследований, обладающих признаками публичной социологии, можно сказать, что весь тот период представлял собой ренессанс неакадемических трудовых исследований. [2] Конкретная тематика варьировала от жизненных реалий тружеников разных отраслей промышленности до стратегий рабочего движения, противостоящих попыткам корпораций управлять трудящимися. Однако, главнейшей темой всё же было рабочее движение как средство социального изменения. По просьбам профсоюзов крупных компаний, которым важно было знать – как можно противодействовать рационализированному корпоративному давлению менеджеров, многие исследовательские проекты были продолжены. Этими проектами в интересах профсоюзов занялись социологи труда.
Вслед за экономическим кризисом 1997 года, Международный Валютный Фонд (МВФ) и Всемирный банк понудили корейское пра-вительство принять такие политические решения, которые придали бы корейскому рынку труда больше эластичности. Временная занятость, которая ранее запрещалась под предлогом опосредованной эксплуатации, стала законодательно разрешена. Количество временных и сезонных рабочих, оформленных по дискриминационным договорам, т. е. занятых полный рабочий день, но получающих лишь часть заработной платы постоянного работника, поскольку номинально они заняты неполный рабочий день, резко выросло и по данным 2007 года составляло половину всех трудящихся и почти 70% женских рабочих рук в Южной Корее.
Момент начала реализации в Южной Корее неолиберальной политики совпадает с моментом начала демократизации при гражданском правительстве. Правительство заявило, что кризис конца девяностых годов, позволивший МВФ предъявить требования к корейской экономике, был вызван проведённой государством индустриализацией, со своей стороны, правительство постаралось развить рыночную конкуренцию, но столкнулось с необходимостью повышения заработной платы. [3] Последовало принятие антидискриминационного закона и политических решений по защите прав угнетённых классов, по приданию рынку труда эластичности, по обеспечению благосостояния незащищённых маргинальных трудящихся, не выдерживающих рыночной конкуренции. В этой связи на повестку дня вышла новая научно-исследовательская проблематика. Появилась необходимость в проведении исследований по политической проблематике в ответ на возросшую организационную мощь профсоюзов и боевитости рабочего движения, возросших в годы авторитарного правления. Изучение рабочего движения, промышленных отношений, страхования по безработице, политики заработной платы, несчастных случаев на производстве и про-фессиональных заболеваний были переведены на государственное финансирование и переданы в Институт труда Кореи. Однако, научные исследования не могли оставаться свободными от влияния государства, поскольку главным заказчиком большинства научно-исследовательских проектов выступало Министерство труда, а директора института назначал Президент страны.
В ответ на растущие запросы рабочего движения, группа про-грессивных учёных в области общественных наук учредила научно-исследовательскую ассоциацию и стала издавать журналы. Экономисты, политологи, юристы, специалисты по гендерным проблемам и по администрированию в бизнесе вместе с социологами учредили в 1994 году Корейскую ассоциацию трудовых исследований (KALS). Они сочли необходимым изучить вопросы корпоративного реструктурирования, эластичности труда, изменений в системе заработной платы, установления новых средств трудового контроля на уровне отдельно взятых компаний, попытки ревизии трудового законодательства на уровне государства. Они видели свою роль в том, чтобы формировать политические решения и об-суждать теоретические вопросы рабочего движения в условиях наступления со стороны капитала и государства. [1] Однако, эти исследования, несомненно обладающие признаками публичной социологии, в скором времени превратились в профессиональную социологию. Первоочередная цель их исследований переместилась с рабочего движения и улучшения жизни трудящихся на публикации научно-исследовательских статей в профессиональных журналах. Кпоме того, эти исследовались стремились соответствовать стандартам профессиональной социологии, основанным на объективности и на позитивной научности. Вдобавок, академическая научно-исследовательская проблематика зачастую заимствовалась в западных академических кругах. Проекты, проводившиеся в рамках публичной социологии труда не далеко ушли от академической проблематики западных институтов. Большинство тем – демократия трудящихся, трудовой контроль, промышленные отношения, вопросы трейд-юнионизма – обсуждались в западных академических сообществах.
После экономического кризиса 1997 года Южная Корея стала очевидцем возросшего извращения неолиберальных дискурсов и логики рыночной экономики в каждом сегменте общества. Главнейшими ценностями стали конкуренция и эффективность. Университеты стали усиленно следовать моделям бизнес-корпораций. Систематическое влияние на кампусы стали оказывать дискурсы о глобализации и о неолиберальной идеологии. Всё большее количество университетов проводило у себя реструктуризацию, предписанную мультинациональными консалтинговыми компаниями типа «Маккинзи». Работа, которую обычно делали за маленькую зарплату, например, уборка помещений и мытьё посуды в ресторанах, перешла в аутсорсинг и, как следствие, условия труда и маленькие заработные платы стали ещё невыносимее. Университеты были приобретены крупными корпорациями. В 1997 году группа «Самсунг» – крупнейший южноко-рейский конгломерат – приобрела университет Sung Kyun Kwan, а в 2008 году группа «Доосан» приобрела университет Chung-Ang. [4]

1. A Prospectus of KALS. Seoul: Korea Association of Labor Studies, 1994.
2. Lee T. H. Chaegun Nodong Undong Girok. Seoul: Chungsa, 1986.
3. Pushing Ahead with Reform in Korea: Labour Market and Social Safety Net Policies. Paris: OECD, 2000.
4. Song K. W. Doosan Group, Chung-ang Daehak Insoo. URL-ресурс: http://www.hani.co.kr/arti/society/campus/286586.html Дата обращения: 8 мая 2008 года.

Все статьи автора «Ставропольский Юлий Владимирович»